С каждой поглощенной душой бог становился могущественнее и сильнее. Те, кто мог поначалу сопротивляться, в конечном итоге сдавались. Начав с самых слабых душ, бог начал обретать мощь, противостоять которой не могли даже сильнейшие из эльдаров. Однако хуже всего было то, что в смерти вопли ужаса превращались в крики экстаза. Те, кто слышал их, бросали последнее сопротивление, и безумная попытка спастись сменялась желанным принятием.

На улицах валялись тела, из которых демон-бог досуха выпил души и жизни. Город наполнился трупами. Корабли рухнули с небес, в одночасье оставшись без пилотов. Машины сошли с дорог, когда новорожденное божество пожрало водителей. В считанные мгновения в городе прекратилось всякое движение. Все его обитатели погибли, превратившись в часть новой сущности.

Свет продолжал мерцать, однако этого уже никто не видел. Город вымер, и я знал, что по всей Галактике, в каждом из населенных Эльдарами миров происходит то же самое. Души целого народа породили новое зло, существо космической мощи и злобы, новую силу Хаоса, которой суждено было сражаться с остальными богами ради власти над Вселенной.

Я узрел тысячи внезапно обезлюдевших миров и ощутил присутствие нового бога. С титанической силой в голове прозвучало единственное слово: Слаанеш. Я с криком проснулся. Рядом со мной вскакивали другие солдаты.

Махариус мрачно смотрел вдаль. Его не было в числе спавших. Спустя некоторое время он перевел взгляд на Дрейка, который видел сны. Лицо инквизитора до сих пор оставалось белее мела.

— Это проклятое место, — сказал он. — Нужно уходить отсюда. Наши души в опасности.

— Мы не нашли Кулак, а я не отдам его врагам.

— Если мы продолжим, то загубим свои души и станем для Империума только угрозой духовной скверны.

Махариус уставился на него тяжелым взглядом, явно раздумывая над его словами.

— Я преодолел долгий путь, чтобы отыскать Кулак, и не сверну с него сейчас. Я не оставлю священный символ Империума в руках ксеноотребья.

— Они совращены, и это место им не страшно. Но не нам. Чем дольше мы здесь будем оставаться, тем большей опасности будем подвергать свои души.

— Я вижу только людей, которым приснился дурной сон.

— Если их сны были такими же, как у меня, то они были не просто дурными. Лемюэль, что тебе снилось?

Оба посмотрели на меня, и я рассказал им.

— Я видел то же самое, — добавил Антон.

— Я тоже, — произнес Иван.

Остальные солдаты поведали то же самое, и их описания сошлись с нашими. Конечно, сны отличались деталями, но в целом были одинаковыми. Все они увидели гибель миров и рождение злого бога. За подобные знания Дрейк мог приговорить всех нас к смерти, если бы захотел.

— Я не откажусь от поиска из-за снов, и не важно, насколько они пугают и сколько людей их видели, — сказал Махариус.

— То, что их видели столь многие, — уже знак, — отозвался Дрейк. — И вряд ли хороший. Это предупреждение.

— Это просто сны.

— В них что-то есть, — стоял на своем инквизитор. — Эхо давних ужасных событий. Чем дальше мы будем идти, тем сильнее оно будет становиться.

— Я не поверну назад, — твердо проговорил Махариус. Он не боялся и нам тоже не позволил бы бояться. — Как и люди под моим началом.

Он окинул наши ряды ястребиным взором, и все мы ощутили его силу. Я выпрямил спину, встретившись с его взглядом, так же, как каждый присутствующий. Все мы верили, что если выкажем хотя бы малейший намек на страх, то предадим его лично. Одним взглядом ему удалось уладить вопрос. После этого Дрейку не достало смелости оспаривать решение.

— Мы уже отдохнули, — сказал Махариус. — Идем дальше.

Глава 26

Чем дальше мы заходили, тем страннее становилась местность. Стены туннеля светлели и светлели, покуда не стали практически прозрачными, открывая за собой ужасный многоцветный туман, что клубился у входа в это место. Временами он расступался, и я видел в просветах обрывки сцен, казавшихся мне кошмарно знакомыми.

Иногда я видел одинокого эльдара, напоминавшего кого-то, виденного мною во снах. Он был одним из ужасных жрецов нового бога и ободряюще улыбался и кивал мне. Иногда это было призрачное лицо ксеноса, ходившего по улицам города. Я никогда не видел их отчетливо и сколь-либо продолжительное время. Я замечал их краем глаза, на самый краткий миг вспоминал, кто они такие, а затем призраки растворялись, будто их никогда и не было, исчезая, словно тени от задутой свечи.

Это сводило с ума. Я не понимал, вижу ли образы на самом деле, но они казались мне такими реальными, подобно цветам, которые видишь, когда закрываешь глаза и прижимаешь к векам пальцы. Я взглянул налево, на Антона, и понял, что ему тоже не по себе. Временами он метал быстрые взгляды по сторонам, как будто пытался заметить проблеск чего-то, на самом деле отсутствующего или стремительно исчезающего из поля зрения.

Он ощутил мой взгляд и оглянулся.

— Мне здесь не нравится, — только и сказал Антон.

В этот раз он не ныл и не жаловался, а всего лишь констатировал факт. В другое время я отделался бы шуткой, однако сейчас мог только согласиться с ним.

— Вы их тоже видите? — спросил вполголоса Иван.

— Что видим? — переспросил я.

— Призраков, или сновидения, или что они там такое.

— Может быть.

С нами поравнялся Дрейк. Инквизитор выглядел обеспокоенным, и то, что он захотел поговорить с нами, красноречиво свидетельствовало, насколько сильна его тревога.

— Это отголоски, отпечатавшиеся в самой ткани этого места, эхо бывавших тут людей или произошедших событий, того, что когда-то случилось.

Он казался сильно испуганным и говорил с абсолютной уверенностью, то и дело с сомнением глядя на Махариуса. Дрейк явно считал, что лорд верховный командующий ведет нас всех на верную смерть.

— Мы бывали в местах и похуже, — произнес я. — Встречались и с худшими врагами. Он провел нас через все невзгоды.

— И какого врага он одолеет здесь? — тихо отозвался Дрейк. — Тут некого превосходить или побеждать. Если тут и есть кто-то, кому можно нанести поражение, он, без сомнения, это сделает, однако мы столкнулись с тенями и воспоминаниями, и эти тени и воспоминания не наши, они принадлежат тем отвратительным ксеносам. Это место призраков.

Несмотря на то что инквизитор говорил вполголоса, Махариус его услышал.

— У нас есть цели и враг впереди нас, — не оборачиваясь, бросил он. — Мы встретимся с врагом и достигнем поставленной задачи.

— А что дальше? — только и спросил Дрейк.

— Мы пересечем тот мост, когда дойдем до него, — ответил Махариус. — И одно я знаю наверняка: сейчас мы не сдадимся.

Коридоры стали темнее. Дорога пошла под уклон, уводя нас глубоко вниз. Мы упорно шли дальше. Время от времени мы замечали выцарапанные фенрисские руны, благодаря которым знали, что Гримнар проходил здесь, и это вселяло в нас хоть какую-то уверенность.

Воздух становился все более затхлым и застойным. Я вспотел, форма начала липнуть к телу. Еще я очень вымотался, но снова спать здесь мне совершенно не хотелось. Я боялся снова увидеть сны и того, что могу в них увидеть.

Мы дошли до развилки, и Махариус избрал правое ответвление, возле входа в которое виднелась руна. Дорога по-прежнему вела вниз. Меня стал мучить вопрос, почему. Если эти пути уходили под поверхность планеты, то мы находились уже очень глубоко, хотя какой-то внутренний инстинкт и подсказывал мне, что это не так, что мы находимся в месте, намного более чуждом и странном. Впереди вырисовывались новые развилки, а путь стал даже более извилистым. Я попытался представить окружающее нас переплетение дорог, но не смог — все стало слишком хаотичным и запутанным. Временами откуда-то задувал холодный ветерок, но ненадолго, и он не слишком помогал от царившей здесь жары.

Я задумался об эльдарах. Неужели для них такая температура была естественной? Может, подобное тепло было нормальным и комфортным для строителей этого поразительного лабиринта. Но в равной степени могло быть и так, что повышение температуры вызвало сбой в системе жизнеобеспечения ксеносов. Повсюду виднелись следы запустения и разрухи.