Я возлагаю руки на алтарь управления и быстро нажимаю на многочисленные руны в последовательности инициации. Сейчас я узнаю, говорили ли древние книги правду.

Мы продвигались все глубже в город, на каждом шагу сталкиваясь с засадами. Враги стреляли в нас с балконов и стремительно исчезали. Поначалу мы не были уверены, атакует нас быстрый эльдар-одиночка или целый отряд. Сложно было сказать. Страх перед почти невидимыми противниками множил их численность. Преимущество было за ними, поскольку они атаковали, когда это выгодно им, и так же исчезали, оставляя нас подсчитывать потери.

Махариус держался рядом с Дрейком, а того, в свою очередь, окружали телохранители, которым, кажется, не терпелось грудью встать меж инквизитором и верной смертью. Я стоял рядом с ними так близко, как мог, вместе с Антоном и Иваном. Находиться в пределах щита инквизитора казалось единственной действенной защитой против безжалостных врагов.

Махариус хмурился. Он был не из тех, кому нравилось бессилие или ожидание смерти, однако тут он ничего не мог поделать. На нашей стороне была численность, но враги не желали встречаться с нами на чужих условиях, где преимущество было бы за нами.

По нам дали новую очередь с балконов и углов улиц, и не успел еще никто отреагировать, как стрелки испарились. Со своими отточенными рефлексами, скоростью и мобильностью ксеносы попросту насмехались над нами.

Начало смеркаться. Доселе ярко светившиеся драгоценные камни эльдаров померкли. Теплившийся внутри них огонь погас. Либо их приглушили ксеносы, куда лучше знающие, как они работают, либо системы продолжали цикл дня и ночи даже после того, как катаклизм опустошил город. В любом случае эффект был одинаковым. Он дал эльдарам больше мест для укрытий, сделал их еще менее заметными. Город наполнился тьмой, и во тьме ждали чужаки.

Иногда из хвоста колонны слышались крики и к нам по цепочке поступали доклады. В них всегда говорилось об одном — пропал человек. Неизменно отбившийся от группы. Его товарищи отвернулись всего на секунду или он немного отстал, а в следующее мгновение он исчезал, просто испарялся без следа. А еще через секунду раздавались крики. Если на помощь высылали отделения, крики становились тише, как будто жертву куда-то волокли, при этом не переставая ее пытать. Мы слышали те же страшные, исполненные боли вопли, что преследовали нас в долине и означали, что чужаки пируют страданиями. Отряды, которые отправлялись на поиски, следовало как можно быстрее отозвать назад, прежде чем они скроются из поля зрения и неизбежно угодят в ловушку.

Махариус делал все, что мог. Отделения выходили к перекресткам, проверяя, что там все чисто, пока мимо маршировали остальные солдаты. Бойцам было велено идти плотным строем, не позволяя никому покидать поле зрения товарищей. Отряды занимали наблюдательные позиции, откуда открывался вид на близлежащие улицы. Тщетно. Эльдары как будто знали, где они, и старательно их избегали.

Казалось, за время долгого и медленного продвижения к башне нас пленят одного за другим и утащат в ад горящих нервных окончаний и пыток. Уверен, все мы думали об этом.

— Пускай ублюдки только покажутся, — произнес Антон. — Тогда мы посмотрим, на сколько их хватит. — Он многозначительно похлопал по снайперской винтовке.

— Они играют на наших нервах, — отозвался я. — Пытаются деморализовать нас и заставить замешкаться.

— Зачем им это? — задумался Антон.

— Наверное, они не нашли то, что ищут, и, видимо, пытаются задержать нас. — Махариус склонил голову набок, как будто я сказал что-то, о чем он и не задумывался. Вдохновленный, я продолжил: — Они знают, что если мы доберемся до башни, то одолеем их и не позволим заполучить желаемое.

— Кулак там, — уверенно сказал Дрейк, указывая на башню. Теперь она высилась прямо перед нами.

Махариус кивнул. Мы двинулись к зданию через окружавшую его площадь. Открытая территория длиною в сотню шагов показалась мне самой длинной в жизни. Я осознавал, что в любую секунду оружие эльдаров может выплюнуть в мою сторону молниеносную смерть. Мне требовалась вся сила воли, чтобы идти в ногу с остальным отрядом, и я подозревал, что каждому из солдат тоже. Думаю, мне все же было проще, чем многим другим, поскольку я шел рядом с Махариусом и Дрейком и не имел иных вариантов, кроме как держаться их. Других же могло одолевать искушение поспешить, чтобы как можно скорее достигнуть противоположной стороны.

Перед нами вырисовался вход в башню — разверзнувшаяся пасть демона-бога, готовая пожрать всякого, кто осмелится войти внутрь. Я чувствовал, что внутри ждет нечто злое, что нам позволили пересечь площадь и дойти до здания, поскольку все это — спланированная ловушка.

Тем не менее, сжимая дробовик наготове, я первым перешагнул порог и оказался в большом атриуме. В его центре стоял древний фонтан со статуей, что когда-то была водяным духом, однако теперь превратилась в существо с крабовыми клешнями и скалящимся ликом похотливого демона. На одной из клешней висел эльдар. Я поднял глаза и увидел, что внутри атриума поднимались ряды балконов. Один из них был разбит, и, вполне вероятно, эльдар выпал из пролома на вытянутую клешню демоницы. Выглядело это почти нарочито.

— Здесь был Гримнар, — сказал Дрейк.

Махариус прищурился.

— Ложись! — внезапно взревел он, бросаясь в сторону.

Шквал огня рассек воздух, где он стоял всего мгновение назад, изрешетив одного из Дрейковых штурмовиков. Еще один мучительно закричал. Инквизитор стоял посреди ливня выстрелов с переливавшимся вокруг него ореолом света. Понукаемый инстинктом, я перекатился к нему, и по коже пробежала слабая дрожь, когда я оказался внутри защитной сферы.

С балкона что-то спрыгнуло, и я успел заметить, что это эльдар, сжимающий в каждой руке по мечу. Он понял, что Дрейк неуязвим для оружия дальнего боя, и решил прикончить его в схватке. По всей видимости, ксенос решил, что в текущих обстоятельствах инквизитор представляет наибольшую опасность.

Я стремительно вскинул дробовик и выстрелил практически в упор. От силы выстрела эльдара подбросило вверх. Должно быть, его вес нейтрализовала суспензорная система, или же их доспехи были куда легче, чем выглядели, поскольку, несмотря на раны, ксенос метнул в меня один из клинков. Я инстинктивно поднял дробовик, и лезвие лязгнуло по стволу. Эльдар выгнулся дугой и порхнул в другое место, сжимая в руке странный длинноствольный пистолет.

Громыхнул еще один выстрел — это Антон открыл огонь из снайперской винтовки. По всем правилам ему следовало попасть в эльдара, однако того там не оказалось. Он успел сделать кульбит в сторону, к входу в зал, слишком быстрый, чтобы кто-то из нас сумел взять его на прицел. Вокруг него разверзся шторм лазерных лучей и пистолетного огня, однако эльдар изворачивался и кружился настолько быстро, что, могу поклясться, ни один выстрел так его и не достиг. К тому времени, как мы добрались до входа, он успел скрыться.

Трое погибших. Еще двое скоро умрут от яда. Откуда-то издалека до нас долетел звук, похожий на издевательский смешок. Впрочем, это мог быть всего лишь случайный разряд статики, сгенерированный устройством перевода.

Здание наполнялось новыми и новыми солдатами. Они обходили тела и встревоженно вглядывались в тени. Теперь, как и я, они понимали, что нас ждет впереди. Мы будем искать эльдаров по всей башне, не зная, кто из нас охотник, а кто — добыча.

Вдруг я услышал неподалеку характерный звук: разрывной удар болтерного снаряда по доспехам. До меня донесся вскрик, который не мог принадлежать человеку, и из теней вышел Гримнар. Космический Волк выглядел неважно — его доспехи были сплошь в сколах и вмятинах, с них хлопьями осыпалась краска. Лицо, перчатки и нагрудник воина покрывала кровь, однако она принадлежала не ему. В руке он сжимал отсеченную голову женщины-эльдара. Его лицо было жестоким, неистовым и нечеловеческим, глаза превратились в узкие щелки, а рот скривился в грозном оскале. Но, несмотря на его облик, у меня сложилось впечатление, что он веселится, делает то, для чего рожден, исполняет свой долг на службе у Все-отца.